Ари Шер "Друг" (рассказ) иллюстрация худ-ка А.Ягужинской

- Так, так, так… хорошо, крути педали энергичнее, миленькая, так, так, так… держи руль прямо… так, так, так… отлично, молодец! Умница! Отпускаю тебя, теперь попробуй сама, без поддержки. Под горку – притормаживай! Умница!
- Я еду! Бабушка! Смотри! Я еду сама! Бабушка! Как хорошо! Я еду!
- Осторожно! Не упади, миленькая! Смотри по сторонам! Вдруг машина поедет!
Двадцатилетняя девушка с каштановыми волосами до плеч, в летнем коротком платьице крутила педали велосипеда стройными ногами в сетчатых баретках и радостно смеялась. От сосредоточенности она даже высунула кончик языка.
А старушка бежала за ней следом и кричала:
- Катенька! Осторожно! Не упади! Смотри по сторонам!
Запыхавшись, она остановилась перевести дух. К ней подошла женщина в косынке и с хозяйственной сумкой, откуда торчали перья лука, и поздоровалась.
- И тебе здравствовать, соседушка, - ответила ей старушка.
- Что, учишь свою на велосипеде кататься? Смотрю, научила. А не боишься? Если далеко уедет, заблудится?
- Она послушная у меня. Дальше ворот не поедет, - ответила старая женщина, тревожно вглядываясь в даль.
Раздался весёлый треск велосипедного звонка. Катя ехала обратно. Остановившись подле бабушки, она поздоровалась с соседкой: «Здравствуйте, тётя Зина!» и пожаловалась:
- Бабушка, а в горку ехать трудно!
- Ну что ж тут поделаешь, Катюша! В горку, конечно, труднее, чем по прямой. А под горку легко, крутить педали не надо… ну что? Накаталась? Домой?
- Домой, - ответила внучка, и обе вошли в калитку. Соседка посмотрела им вслед и проговорила сама с собой: «Несчастная женщина! За что ей всё это… Девка-то какая красивая! А мозги как у пятилетней!» и вошла в свою калитку.
Дома старушка Нина Григорьевна нагрела воды и помыла Катю, вытерла ей волосы махровым полотенцем и сделала на её голове подобие тюрбана, одела её в свежую ночную рубашку и халатик. Катя сидела на кровати, обнимая плюшевую собачку, и смотрела мультфильмы.
- Пересядь-ка за стол, ужинать будем. Курочки-уточки хочешь?
- Хочу, бабушка!
Курочки-уточки – это сухарики, плавающие в бульоне. Их надо было успеть все поймать ложкой, пока они не размякли. За этой игрой Катя незаметно для себя самой расправлялась с первым блюдом.
- А на второе у нас чёрная кашка со звёздами! – объявила Нина Григорьевна, ставя перед внучкой тарелку гречневой каши, в которой таяли кусочки масла. Их надо было успеть съесть, пока они не растаяли. Так съедалась и каша, - А теперь – киселёк! – объявляла Нина Григорьевна и ставила перед Катей чашку клюквенного киселя. Девушка выпивала и кисель.
- Бабушка, а почему Лосяш кругленький? Лоси же с длинными ножками, а этот – кругленький…
- Ну, они здесь все кругленькие. Ведь они смешарики! Это значит, «Смешные шарики»! Лоси и говорить не умеют, а здесь все животные говорят…
- Бабушка, а почему звери не могут говорить? Ведь обидно, когда мы не понимаем того, что они хотят или, наоборот, не хотят…
- Так уж Господь решил. Значит, так надо, - ответила бабушка, - Это и лучше. А представь такое, что наши кошки, гуси и козы вдруг все начнут болтать! Голова пухнуть будет от их болтовни!
Катенька задумалась. Вероятно, она представляла себе эту картину. Бабушка тоже молчала. Она убирала со стола и мыла посуду. Старая женщина очень устала, потому что ей было уже за семьдесят, а приходилось возиться с шестидесятикилограммовым «ребёнком». Нина Григорьевна буквально валилась с ног.
Но оставалось ещё одно дело – уложить Катеньку. Она пела внучке колыбельные, рассказывала сказки, читала книжки для детей, а иногда укачивала девушку, усадив себе на колени, и когда та засыпала, кряхтя, перекладывала её в постель, аккуратно снимая с себя её ноги, чтобы не разбудить. И, вот, после этого она могла отдохнуть, чтобы завтра встать с петухами и продолжить свой нелёгкий труд.
Катя была старшей дочерью в семье, остальные их дети были здоровыми, и родители занимались только ими, а Катю сначала держали в интернате для таких детей, как она, а после восемнадцати лет её выпустили, и тогда родители спихнули девушку старухе. Им было недосуг за ней ухаживать. И вот, бедная Нина Григорьевна на старости лет вынуждена была пестовать больную внучку. Она могла бы отправить её в специальный пансионат для таких больных, но не в силах была это сделать, потому что любила и жалела свою Катеньку. На предложения подобного рода она всегда отвечала: «Ну что Вы такое говорите?! Как она там будет одна, без родных?! Ей там будет плохо…» и гладила по каштановой голове, сидящую у неё в ногах на полу, играющую или рисующую, Катю.
Родители и братья редко навещали Нину Григорьевну и Катю. У них была своя дача, где было весело – шашлыки, караоке, телевизор, речка, лес. А что тут?.. Старая женщина да взрослая девица с мозгами ребёнка.
А Катенька их всегда ждала с нетерпением. Бабушка не радовала её заранее. Она боялась, что они вдруг не смогут приехать, и Катенька будет плакать. Поэтому их приезд всегда был для неё сюрпризом. И, выбежав из дома, она кидалась в объятия матери, отца и братьев, всех целуя и радостно смеясь! «Мамочка! Папочка! Я так вас ждала! Я так по вам скучала!» и показывала им свои рисунки, где была нарисована вся семья. Почему-то очень большая бабушка с бусами, нарисованная разноцветными фломастерами, а к ней лепятся крошечные фигурки родителей и двух братьев, нарисованные, почему-то, чёрными, серыми, тёмно-синими и коричневыми цветами.
- Мы будем играть? – спрашивала Катюша у своих братьев, и они, серьёзные парни, нехотя, играли с ней в лото или домино, иногда в догонялки и прятки. Тогда Катя, резвясь, носилась по двору и весело смеялась. Она была счастлива в эти моменты её жизни.
Гостили Катины родные не долго. Катя жалобно просила отца:
- Папочка, побудьте ещё немного у нас!
- Не могу, дорогая, мне завтра на работу надо. Вставать рано… – говорил ей отец.
- А разве нельзя тебе не ходить больше на эту противную работу? – спрашивала его Катя.
- Нельзя, Катюша. Мне надо деньги зарабатывать, - отвечал отец.
- Не уезжай, папа, я нарисую тебе деньги. Я нарисую тебе так много денег, что тебе никогда больше не надо будет ходить на работу!
- К сожалению, нарисованные деньги не примут ни в одном магазине, милая, мне придётся идти на работу за настоящими деньгами, и тогда я смогу купить тебе всё, что ты захочешь, и в следующий выходной я привезу тебе всё, что попросишь.
- А мама? Она может остаться со мной? Мамочка, не уезжай!
- Душенька, мне тоже нужно работать. А братьям – учиться. Мы не можем остаться, - отвечала ей мать.
- Тогда возьмите меня с собой! Пожалуйста! Мне тоже хочется на работу ходить! – чуть не плача, умоляла Катенька.
- Только не сегодня. – отвечали ей, - может быть, через месяц, через два.
И они, как всегда, уезжали, не побыв и полного дня. И тогда Катенька начинала горько плакать. Ей хотелось к маме, как она говорила, но мама уже садилась в машину. Они всегда привозили гостинцы и подарки. Недавно привезли Кате большой голубеющий океанами, глобус, и она потом подолгу сидела перед ним, задумчиво его вращая. «Бабушка, а почему людям не хватает воды? Ведь в океанах её вон, сколько!», и бабушка терпеливо объясняла ей, почему нельзя пить воду из океана.
Кроме того, отец соорудил дочери качели, и та любила на них раскачиваться и громко петь. А вот, в последний приезд ей привезли велосипед, на котором бабушка научила её ездить, но Кате были нужны не эти откупные, а они – отец с матерью.
Огорчённая быстрым отъездом любимой мамы, Катенька сидела в своей комнатке на ковре и нянчила своих кукол. Она говорила им, повторяя слова бабушки, утешавшей её: «Маме надо ехать, она завтра пойдёт на работу, и папа тоже, а братья будут учиться, спи, моя хорошая…»
И вот, появился в дачном посёлке нехороший человек, задумавший преступление. Он заехал в посёлок на велосипеде. В это время Катя ехала на своём новом велосипеде по посёлку и громко пела: «…Выходила на берег Катюша…». Плохой человек увидел красивую девушку, юбку которой поднимал ветер, обнажая её ноги и трусики. Он «сделал стойку» и крикнул проезжающей Кате: «Девушка! Давайте наперегонки!» И Катя, высунув язык, азартно помчалась по дачной дороге, быстро крутя педали стройными ножками. Вечерело. На неё падала зловещая тень «дяденьки». Доехали до ворот. «Ой, дяденька, а дальше мне нельзя. Бабушка не разрешила!»
- А мы бабушке ничего не скажем, - ответил ей «дяденька», - она и не узнает. Мы только немножечко, туда и обратно скатаемся, и я тебя потом провожу.
Негодяй уже догадался об особенностях Катеньки и решил ими подло воспользоваться.
- Нельзя обманывать бабушку… - сказала Катенька неуверенно.
- Ну её же здесь нет! Как она узнает? Поехали, а?
- Ладно, поехали. – согласилась Катюша, и оба велосипедиста выехали за ворота на просёлочную дорогу. Дорога сначала шла через поле, а потом – через лес.
В лесу «дяденька» спешился, объявил, что хочет в туалет и принялся расстёгивать ширинку.
- Я тоже хочу писать, - сказала Катя и, спустив трусики, уселась в кусты. Оба синхронно зажурчали.
- Ой, дяденька! Что это у Вас такое? – с любопытством спросила Катя, указав на его пенис, который прямо на её глазах становился всё больше и больше, пока не вырос до размеров большого огурца.
- А это у меня такая пися! Хочешь потрогать?
- Да ну, не охота. Она какая-то противная, - ответила Катя, сморщив носик.
- Ну потрогай, ну я тебя очень прошу! Тебе понравится, смотри, какая она хорошая!
Но Катя отрицательно покачала головой и сделала брезгливую гримаску. А «дяденька» схватил Катю за руку, чтобы приблизить её к «объекту». И вдруг девушку от отвращения, прямо-таки, передёрнуло, язык её скрутило аж в трубочку, и Катю обильно вырвало. А потом ещё и ещё.
- Это кто здесь безобразит?! – раздался грубый голос. Паскудник так и подпрыгнул вместе со своей «колбаской». Из леса вышел высокий, мощный старик, бывший штангист, живущий в посёлке, напротив дома Нины Григорьевны. В руке его была корзина и большая суковатая палка. Рядом с ним рычала большая лохматая дворняга. Оба угрожающе приближались к «дяденьке», а тот уже проворно спрятал своё достоинство и взгромоздился, было, на велосипед. Но палка достала до него, и он упал вместе с велосипедом в крапиву. Барбос рычал и лаял басом. Катя вытирала губы и кончики летних мокасин листьями лопуха.
- Дедушка Женя! Зачем Вы обижаете дяденьку? Это же мой новый друг! Мы вместе катались, а потом решили пописать… Ой, дедушка Женя! Знаете?! У дяденьки такая странная писечка! Я никогда такой не видела! Дяденька, покажите! Противная – жуть! – сказала Катя и, открыв рот и высунув язык, изобразила рвотный звук, и вдруг её опять стошнило.
Старик наугад ударил палкой по зарослям крапивы, откуда торчало колесо велосипеда и кроссовок, затем ещё и ещё. Оттуда раздались хриплые крики. Барбос снова угрожающе зарычал и залаял.
- Ну ка быстро домой! Вот, я бабушке расскажу! Она велосипед у тебя отнимет, и больше не будешь ты кататься! Кто разрешал тебе за ворота выезжать?!
Старик схватил девушку за руку и повёл прочь от того места. Корзину он поставил на её велосипед, и оба они пошли обратно в посёлок. Барбос бежал следом. Старик продолжал ругаться, а Катя шла, опустив головку, и просила:
- Дедушка Женя, не рассказывайте, пожалуйста, ничего бабушке!
- Нет уж, дорогая! Придётся рассказать! Я ещё попрошу её, чтобы она тебя крапивой по голой попе нахлестала! Разве можно с чужим человеком в лес ехать?! Те дяди, которые свои писюны показывают, - очень плохие люди! Просто негодяи! И вообще, все чужие дяди опасны! Ты это, пожалуйста, запомни! Хорошо, я поблизости оказался! Иначе, этот «друг» тебя бы съел!
- Как «съел», дедушка Женя?
- Обыкновенно. Есть такие люди – людоеды! Едят других людей! Они сначала «друзьями» прикидываются, а потом в укромное место заводят, расчленяют, готовят и едят! Или, если сама далеко поедешь, на тебя из-за кустов кинется, с велосипеда свалит, сожрёт и не подавится!
- Ой, дедушка Женя! Страшно-то как! Мне бабушка такого не рассказывала… а я её хотела со своим новым другом познакомить… жаль, что дяденька людоедом оказался! Со мной, почему-то почти никто не дружит, даже братья не хотят со мной играть. Разве что, бабушка… но она бегает плохо и устаёт быстро…
- Я буду твоим другом! Скажу твоей бабушке, она тебя ко мне приведёт, все вместе, втроём, в войну поиграем. В войну с сорняками играла когда-нибудь? Это дело хитрое – там надо научиться отличать своих от врагов. Враги – это и есть сорняки. Их мы и подёргаем - игра очень интересная! Тебе понравится. А сегодня вечером приходите с бабушкой грибы чистить. Эта игра тоже очень увлекательная. Я правила расскажу. А потом – в лото поиграем.
- А в прятки и догонялки будем играть, дедушка Женя?
- Это уже завтра, после игры в сорняки! Договорились?
- А в футбол будем играть?
- Конечно будем! – заверил Катю дедушка Женя.
- И в колдунчики? И в вышибалы?
- Конечно, Катюша! Если не будешь больше никогда за ворота выезжать и верить всяким дядям…
- Не буду! Обещаю, дедушка Женя!
Они вошли в посёлок и подошли к калитке.
- Нина Григорьевна! – крикнул старик.
- Бабушка! – крикнула Катенька, - у меня теперь друг есть – дедушка Женя!
Нина Григорьевна подошла к калитке и поздоровалась с соседом.
- Твоя с каким-то типом за ворота выехала, а тот её в лес завёл и пытался безобразить! Хорошо, я рядом оказался! Где сторож, вообще? Почему в посёлок неизвестно, кого пускает?! Гнать такого сторожа в шею! За что мы платим ему? Он не охраняет ворота, а на дачников шабашит! – сказал дед.
- Какой ужас! – Нина Григорьевна схватилась за голову. – Катенька! Как же ты могла не послушаться?! Как же ты с незнакомым человеком за территорию посёлка посмела выехать?! Я же тебе это запретила! Накажу!
- Бабушка, я больше не буду, честное слово! Я не знала, что это людоед!
- Что ты говоришь? – не поняла старушка, – Почему людоед?
- Так дедушка Женя сказал. Если бы не он, то этот людоед бы меня съел! Представляешь? Людей наелся, вот огромный писюн у него и вырос! А мерзкий!.. Фу! Меня даже вырвало. Больше никогда не буду уезжать за ворота!
- О Боже! Страшно-то как! Как ты себя чувствуешь, Катенька?
- Бабушка, я кушать хочу. Я, ведь, всё вытошнила! Пойдём лучше к дедушке Жене играть в грибы и лото! А завтра – в сорняки и догонялки, прятки и вышибалы! А ещё – в футбол!
- Пойдём, Нина Григорьевна, жаренных грибочков потом поедим, чай из самовара попьём. В лото поиграем, а можно и в дурачка…
- Хорошо, только очки возьму и кофты нам, а то прохладно становится. А тебя, Катя, по-хорошему, надо было по голой попе ремнём наказать! Разве можно?! Ты чуть не погибла…
Все трое перешли дорогу, вошли на дачу старика и там уселись на террасе чистить грибы. Под потолком висели специальные липкие ленты, а на них были прилипшие мухи, комары и ночные бабочки. Барбос сидел рядом с дедом, положив ему на колени косматую голову. Катенька увлеклась процессом, даже язык высунула от старательности, позабыв о стариках, которые вполголоса вели свой диалог:
- Евгений Михайлович, а как же Вы вечером-то за грибами пошли? Почему не с утра, как все?
- Я хожу за грибами по вечерам довольно часто. И ничего, набираю полную корзину. Не дотащишь… Сегодня не собирался, но вдруг меня что-то в лес потянуло.
- Это всё Господь промышляет! Есть Бог!
Потом, пока варился грибной суп и жарились грибы на большой чугунной сковороде, они втроём сидели за столом да играли в лото. Время от времени, старик вставал и помешивал готовящиеся кушанья.
Вечер был чудесный. Поиграв в лото, ели грибной суп, а потом – жаренные грибы с картошкой. Затем они втроём пили ароматный чай из самовара с вафлями и пилёным сахаром. Нина Григорьевна смотрела на Евгения Михайловича, как на спасителя, и была готова ради Катеньки и сорняки ему дёргать, и полы мыть, всё, что он скажет. А он смотрел на неё и думал: «Какая она, всё-таки, ещё красивая женщина! Наконец-то познакомились поближе! А я всё жду повода… Вот он и подвернулся! Катюша помогла. А я, дурак, обзывал её «дылдой». Нехорошо как. Она-то меня назвала другом!.. Это дорогого стоит. Может быть, теперь у нас с Ниной что-нибудь да получится… какие наши годы!.. Стареть-то в одиночестве не охота…»