Про Бродского и Санкт-Петербург

Восемь тысяч шагов наугад
и эпоху спустя
отдаваясь свободе творца
в наслаждении плена,
перед запертой дверью себя
ощущайте в гостях,
обойдя бесконечную жизнь
в одинокой вселенной.
(А.Дмитриев)

Он называл его Питером. Он обожал этот город и даже признавался ему в любви. Он хранил его в сердце даже тогда, когда город отказался от него. Он пытался своими стихами рассказать ему о своих чувствах, об одиночестве, о судьбе, о смерти. Он был естественным, живым и совсем не высокопарным. Он думал о нем, тосковал и никогда не забывал, но больше никогда сюда не вернулся...

А это дом, где он жил.

"Ничем уж их нельзя соединить:
чертой лица, характером, надломом.
Но между ними существует нить,
обычно именуемая домом."
(1962 г.)


Судья: Ваш трудовой стаж?
Бродский: Примерно…
Судья: Нас не интересует «примерно»!
Бродский: Пять лет.
Судья: Где вы работали?
Бродский: На заводе. В геологических партиях…
Судья: Сколько вы работали на заводе?
Бродский: Год.
Судья: Кем?
Бродский: Фрезеровщиком.
Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт, поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат…
Бродский: Я не думал… я не думал, что это даётся образованием.
Судья: А чем же?
Бродский: Я думаю, это… (растерянно) от Бога…
Судья: У вас есть ходатайства к суду?
Бродский: Я хотел бы знать: за что меня арестовали?
Судья: Это вопрос, а не ходатайство.
Бродский: Тогда у меня нет ходатайства.

10 мая 1972 года Бродского вызвали в ОВИР и поставили перед выбором: немедленная эмиграция или "горячие денёчки", что означало в устах КГБ допросы, тюрьмы и психбольницы. Он выбрал жизнь....

"Есть города, в которые нет возврата.
Солнце бьется в их окна, как в гладкие зеркала. То
есть, в них не проникнешь ни за какое злато.
Там всегда протекает река под шестью мостами.
Там есть места, где припадал устами
тоже к устам и пером к листам. И
там рябит от аркад, колоннад, от чугунных пугал;
там толпа говорит, осаждая трамвайный угол,
на языке человека, который убыл..."