Неправда… Отрекаются, любя… Вытаскивая острые занозы… Устав от непрерывного дождя… В котором одиноко прячут слёзы… Устав от бесконечного «понять» … От рифм ненужных и бессонниц стылых… Душе устав нелепо изменять, Терзаясь памятью, что «это было» … Конечно, отрекаются, любя… Чтобы себя спасти… Добра желая… И, отрекаясь с болью, уходя, Ломают крылья и скользят по краю… Не правда… Отрекаются, любя… Роднятся с одиночеством привычным В стране с названьем серым «Без тебя» … И всё волшебное становится обычным…
Карета – в тыкву, Золушке – метлу… Передник - вместо сказочного платья… И – шагом марш – в печальную страну, Храня в воспоминаниях объятья… Лишь башмачок хрустальный – как укор – Стоит на подоконнике без пары… Кастрюли, стирка… Глупой сказки вздор. Всё было ясно.. . с самого начала. Поверьте… Отрекаются, любя. Саша Ковель
Вытаскивая острые занозы…
Устав от непрерывного дождя…
В котором одиноко прячут слёзы…
Устав от бесконечного «понять» …
От рифм ненужных и бессонниц стылых…
Душе устав нелепо изменять,
Терзаясь памятью, что «это было» …
Конечно, отрекаются, любя…
Чтобы себя спасти… Добра желая…
И, отрекаясь с болью, уходя,
Ломают крылья и скользят по краю…
Не правда… Отрекаются, любя…
Роднятся с одиночеством привычным
В стране с названьем серым «Без тебя» …
И всё волшебное становится обычным…
Карета – в тыкву, Золушке – метлу…
Передник - вместо сказочного платья…
И – шагом марш – в печальную страну,
Храня в воспоминаниях объятья…
Лишь башмачок хрустальный – как укор –
Стоит на подоконнике без пары…
Кастрюли, стирка… Глупой сказки вздор.
Всё было ясно.. . с самого начала.
Поверьте… Отрекаются, любя.
Саша Ковель