Китобойка! Больше фото в комментариях.

Уже, предание старины далёкой. Замечательный рассказ, несколько фотографий рассказали о колорите тех лет больше, нежели тома повествований всяких умников.

Изя. Так называлась собачка-болонка, которую на борт РПБ "Восток" принес радист Бобровский. В рейс 1980-81 гг. Изя вышел в море вне судовой роли, но жить в каюте со своим хозяином категорически отказался. Как потом выяснилось по причине совершенного неприятия на дух спиртного. Я не могу утверждать, что Бобровский был очень склонен к употреблению, но хлебосольным хозяином каюты был и там бывали те, кто к этому был неравнодушен. Однажды там произошла кровавая схватка Изи с одним из гостей, после чего он навсегда покинул родной кров и поселился на мостике. На мостике Изя сразу и бесповоротно нашел верных друзей и при сдаче вахты Изю передавали по наличию. Изя стал любимцем и даже талисманом мостика и его обитателей. При заходе на швартовку к СРТМу для приемки рыбы Изя выходил на правое крыло в помощь вахтенному помощнику. Он не просто выходил, чтобы постоять вместе с помощником капитана, а подавал сигналы, что надо делать. Если помощник давал
команду рулевому взять правее, то Изя, подбегая к проему двери, гавкал один раз, а если помощник давал команду взять левее, то Изя снова бежал к проему двери и гавкал два раза. Но когда помощник подходил к телеграфу, чтобы дать малый ход назад Изя забегал в рубку и гавкал три раза. Изя очень любил сахар. Но брать сахар просто с руки не хотел и становился на задние лапы, опираясь спиной к переборке, ему на нос клали кусочек сахара и он, не шевелясь, ждал команду. Когда ему говорили: Изя, сахар! Он подбрасывал сахар вверх и ловил его на лету. Норму он никогда не перебирал, все лишнее складывал в своем уголке. И когда ему снова хотелось сахара, то он приглашал кого-нибудь из аборигенов мостика к своим сокровищам и снова жонглировал, но уже своим сахаром. Спустя некоторое время мы заметили, что Изя не всегда, но в определенное время набрасывался на капитан-директора Тимофея Степановича Булана и не пускал его на мостик. Мы пытались Изе объяснить, что это капитан-директор и на него нельзя гавкать.
Но Изя был непреклонен и продолжал свой протест. Однажды рулевой Володя Чеботарь догадался в чем тут дело. А произошло следующее: на мостик как-то пришел главный механик Борис Алексеевич Баранов, но было видно, что он под
"мухой". Изя не заставил себя ждать и так набросился на Бориса Алексеевича, что Булану и не снилось. Что мы не делали, но Изю успокоить было просто невозможно. Он успокоился только тогда, когда Борис Алексеевич покинул мостик. С этого дня Изя стал хранителем мостика от алкоголя.
Однажды даже самого его любимого рулевого Володю Чеботаря
пришлось отправить в каюту для "дегазации", т.е. не допустить на вахту. Но Володя заявил, что опрокинул до вахты пузырек с нашатырным спиртом на брюки и когда он сменил брюки и вернулся на мостик, то Изя долго обнюхивал его, но все же дал "добро" на несение вахты. Вот такой принципиальный был Изя. Жизнь шла своим чередом. Изя выполнял свои обязанности, а мы свои. Рейс прошел бок о бок с Изей и пришло время прощаться. Прощание с Изей было очень тяжелым. Я не находил себе места и Изя тоже. Но жизнь есть жизнь и мы расстались с Изей навсегда. Потом, много лет спустя, я приехал в Одессу и решил навестить
Бобровского. Не успел я подойти к двери квартиры Бобровского
как за дверью начался переполох. Что-то там кричало, визжало
и кувыркалось пока не открыли дверь. Из дверного проема выскочил Изя и начал бегать вокруг меня с невероятной скоростью и головокружительными кульбитами.
Долго мы его не могли усмирить. Мне показалось, что это был мой самый радостный день в жизни. Я снова встретил своего самого любимого и дорогого друга.Вот такой был наш Изя, хранитель от пагубных привычек и лучший друг навигации. Потом мне снова пришлось пережить расставания с Изей, но на этот раз уже навсегда. Где сейчас Бобровский и где наш Изя- не знаю, но очень хотелось бы встретится, поговорить и не расставаться уже никогда.

да...нагляделся ты фауны всяческой!!!...

Ихтиофауны!

Ну так это воспоминания Козырева Виктора Кирилловича, а не повествование современных умников. Хотя очевидцы попеняли автору на неточности. Мне в этом плане как автор больше нравится Конецкий Виктор Викторович.

«...где концы земных меридианов, чуть сходясь, вмерзают в вечный лед», как написал капитан и поэт Владимир Ангелин. Я работал с Владимир Ивановичем два контракта в Бунос-Айресе и Монтевидео, он был в должности старпома, ремонтировали суда.